Подвижники сблизили усадьбы Тютчева и Тургенева
Брянский Овстуг и орловское Спасское-Лутовиново. Две литературные святыни. Их судьбы и перекликаются, и сильно отличаются. Еще в 1921 году новые власти объявили Спасское государственным заповедником, в 1937-м — дали средства на восстановление усадьбы. Овстуг был заброшен и забыт. Усадьба странным образом повторяла путь в литературу самого Федора Ивановича Тютчева, которого считали поэтом чуть ли не второго ряда. Да и сам он обозначал свое авторство одной буквой. Но в конце двадцатого века подвижники сблизили две литературные усадьбы своим беззаветным трудом.
На прошлой неделе в Овстуге собрались те, кто хорошо знал основателя музея-заповедника «Овстуг» Владимира Гамолина, которому 21 января исполнилось бы 89 лет. Огромная роль скромного учителя и поэта, благодаря которому усадьба Ф. И. Тютчева была возрождена, осознали вполне лишь в последние годы, когда поэтический праздник получил всероссийский размах. Вполне возможно, что и поныне на месте усадьбы Тютчевых паслись бы коровы, как это было до войны. А вместо церкви стояли бы ее развалины, как это произошло с Лесками Навлинского района, где служил священником дед гениального писателя Н. С. Лескова. Но Овстугу все же повезло. И Тютчеву повезло в двадцатом веке, когда его имя стало звучать по-настоящему, когда в нем рассмотрели пророка.
Эту историю, окрашенную признаками байки, Владимир Гамолин иногда рассказывал. В 1961 году в Овстуге сделали попытку провести первый поэтический праздник. Когда в Михайловском приступили к пушкинским торжествам, из Овстуга направили телеграмму: «Михайловское, Александру Пушкину.
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет.
Федор Тютчев».
Телеграфистка якобы посмотрела на текст и недовольным голосом велела:
— Напишите точный адрес этого Пушкина…
Всякая усадьба обрастает легендами. Овстуг — не исключение. Но главной легендой стало воссоздание усадьбы. Видимо, рано или поздно ее восстановили бы, однако благодаря Владимиру Гамолину это сделали рано - в то время, когда, казалось, и шансов-то не было. Тогда больше думали о хлебе насущном, об урожаях и планах.
Возрождение литературной святыни Овстуга перекликается с восстановлением Спасского-Лутовинова. Но тургеневской усадьбе повезло больше. И размах там был шире. Хотя идея витала одна — вернуть России то, что не воспринимали как ее сокровища.
Все в Овстуге, что сейчас можно посмотреть, было построено в годы застоя, любил говорить Владимир Гамолин. А вот тургеневский дом в музее-заповеднике «Спасское-Лутовиново» лишь частично стал детищем «застоя». В 1976 году после серьезной реставрации на месте старого фундамента построили усадебный дом, точнее, его часть. Во времена писателя в доме насчитывалось более 40 комнат, сегодня — меньше. Спасское горело в 1839 году, растаскивать его начали еще до революции.
В 1989 году бывший сотрудник КГБ Николай Левин возглавил музей-заповедник. Деньги давал областной бюджет. В 1997 году тогдашний орловский губернатор Егор Строев пригласил в Спасское Бориса Ельцина. Того привел в уныние вид храма: «Это что?» Сотрудники музея сказали, что в храме венчались родители Тургенева. «Сколько надо?» — сразу понял гость. И приказал выделить из казны немалые деньги на возрождение усадьбы. Дом орловские мужики восстановили еще в 1976 году, но после приезда Ельцина началась вторая реконструкция. Она продолжалась долго. Николай Левин, с озабоченным видом прохаживаясь по аллеям, то ли радовался, то ли сокрушался:
— Десять лет реставрируем, а конца нет.
Зато теперь в Спасское-Лутовиново приезжают со всего света уже сотни тысяч человек. В Овстуг — поменьше, но все же едут и будут ехать в село на восьми холмах, чтобы читать стихи или вспоминать пророческие строки, чтобы в конце концов заглянуть в переписку гениального провидца и найти там такие строки, удивительно перекликающиеся с нынешним днем: «К нам со всем сторон обращаются с запросами: все с тревожным любопытством ждут нашего решения, чувствуется, что ключ положения переходит в наши руки — Россия стоит особняком, но уже не изолирована». Это было в 1863 году. Это значит, что Россия всегда будет стоять особняком.
Между тем после войны село и бывшая помещичья усадьба Тютчевых представляли жалкое зрелище. Вдоль центральной аллеи и нынешнего флигеля шли, по выражению Гамолина, «великолепные» саманные сараи:
— Это была колхозная ферма. Все, что мычало, хрюкало, блеяло и даже ржало, невозбранно здесь паслось. Местами - ни кустика. Удаленные друг от друга на 30 — 70 метров деревья тютчевских времен, удивленно качая вершинамим, смотрели на все это безобразие. Я даже писал частушки:
Никогда не видели
тютчевские тополи,
Чтоб под ними лошади
да коровы топали.
Вьются мухи, оводы
да жуки навозные,
Улетел соловушка
тихой ночью звездною.
И частушками, и увещеваниями Гамолин пытался привлечь внимание к литературному наследию страны, к наследию мыслителя, значение которого лишь сейчас приоткрывается. Наконец удалось открыть музей в здании бывшей школы, которую называли святая святых Овстуга. Она должна считаться главным символом старой усадьбы Тютчевых. Под флигелем же удалось обнаружить часть фундамента. От дома Тютчева тоже остался лишь фундамент, который немного возвышался над землей. Строение разобрали еще в 1914 году, построив из кирпичей здание волостной управы.
Владимир Гамолин называл энтузиастом первого секретаря обкома КПСС Евгения Сизенко. Как говорил основатель музея, еще в 1980 году начали готовиться к 200-летию Тютчева. Тогда в селе построили школу и коттеджи для местных тружеников. Сейчас они выглядят неказистыми, но тогда были почти образцом сельской застройки. В июне 1981 года начали воссоздавать дом Тютчевых, а 14 июня 1986 года, в субботу, его открыли. В здании бывшей школы ютилась картинная галерея. Музей в ней располагался с 1957 года.
— Я стал его хранителем с первого дня, там мы и принимали экскурсантов 29 с половиной лет, — рассказывал Владимир Гамолин.
Одновременно приступили к восстановлению парка. Он скромен по сравнению с парком Спасского и не хранит загадок. Во всяком случае, о них неизвестно. В тургеневской усадьбе тайных знаков хватает. Там проложили новые дорожки из отсева гранита, но некоторые из старинных аллей замощены кирпичом. Их разбил еще устроитель усадьбы Иван Иванович Лутовинов. Несколько дорожек, если взглянуть на них с высоты, можно прочитать либо как цифру века — ХIХ, либо как масонский знак, который оставил потомкам таинственный помещик. К дорожкам прижались полосы незабудок. Само Спасское-Лутовиново окружено охраняемыми землями заповедника на пять верст. Такого охранного ожерелья Овстугу не хватает. Село выглядит слишком современным, хозяйственным. Если бы музей был отделен от остальной территории села хотя бы аллеями, зеленой заповедной полосой, он только выиграл бы от этого. Возможно, со временем так и будет.
Гамолин вспоминал, что до войны «парк был приличный», но потом его выпилили:
— Здесь просто пни торчали. Но какие-то тютчевские очертания сохранились. Когда мы занялись деревьями, старались побольше сажать: молодые и жадные были. И потом сад оказался слишком частым, затененным.
Парком, рассказывал Владимир Гамолин, стали заниматься еще в конце пятидесятых годов. Помогли ученые-лесоводы брянского института, откликнулись и местные жители. Постепенно не только восстановили зеленый островок, но даже чересчур затенили его. Несколько островков рябинника росли еще с тютчевских времен, новые кущи уменьшили и без того не великую территорию усадьбы. Часть деревьев пришлось спилить, чтобы дать побольше света. Тютчевские, конечно, не тронули, да их и было лишь два десятка — липы, тополя, клены и вяз внизу. О том, как располагались аллеи, знают лишь те жители Овстуга, которые застали войну. Они рассказывают, что мощные узловатые тополя были в несколько обхватов. Липам же больше 200 лет. Они такие же, как в Спасском-Лутовинове. Возникает соблазн искать и другие переклички между брянским и орловским селами. Их много, но все же Спасское отзывалось в душе Тургенева иначе, чем Овстуг — в душе Тютчева. В мрачные для поэта дни родное село становилось и вовсе почти чужим. Он пишет 16 августа 1865 года: «Как бы то ни было, после двадцатого числа я решительно отсюда уезжаю. Здешняя местность не отзывается ни на одно из моих воспоминаний — и вместе с тем не представляет никакого развлечения». Впрочем, Овстугу «досталось» не потому, что он был уныл или некрасив. На него выплеснулась тоска поэта, который признался, что «и в виду Средиземного моря не мог найти ничего утешительного во всем том, что не было в связи с моим единственным прошедшим…» Тогда Тютчева потянуло в Москву.
Независимо от того, что переживал поэт в своих родных местах, его земляки много лет спустя сочли своим долгом сберечь память о нем и том времени, которое при всех его разочарованиях, при всей тоске утрат отпечаталось в творениях Тютчева. Потому даже ветряную мельницу поставили на высоком холме в феврале 2002 года. А водяную мельницу построили на том же месте, где она когда-то и находилась, называясь с давних времен тютчевской. В Овстуге ранее было три мельницы, что было свидетельством неплохого устройства хозяйства.
В 1986 году Овстуг стал похож на тютчевский. Не было лишь Успенской церкви. Во время войны немцы взорвали ее, чтобы забить щебенкой дорожные ямы. Возродили храм при помощи уже других немцев. В 1998 году Владимир Гамолин и заместитель губернатора Борис Копырнов поехали в Мюнхен. Здесь попросили российского консула подыскать благотворителей. Отклинулся Николаус Кнауф.
— В Баварии тоже много усадеб с часовнями. Почему б не помочь, — ответил он.
Через два года ему покажут в Овстуге новый храм, и он будет поражен:
— Какая же это часовня? Это же целый собор!
В Спасском-Лутовинове этот же срок, два года, восстанавливал росписи древних стен церкви Спаса Преображения живописец Валерий Клейменов. Его работа сродни тому великому труду, который выполнил как свою миссию Владимир Гамолин. О создателе усадьбы говорили на встрече в музее-заповеднике 18 января. Пришли его дети и внучка Олеся, пришли односельчане, в том числе Борис Копырнов, который тоже очень много сделал для Овстуга. На выставке «Пусть снова молодость вернется в те овстугские дни и годы…» представили публикации Владимира Гамолина и о нем. Попыток понять, как благодаря идее простой учитель стал творцом, будет еще много.
Александр Федосов
Фото автора
